ПИСЬМО ИЗ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

Элла КРЫЛОВА

АДАМОВО РЕБРО

***
Декабрь похоронил зарю
во мгле промозглой.
А я иду — почти парю
над глиной мерзлой,
равно вдыхая серебро
и гарь душою.
Вся плеть моя — одна ребро,
и то чужое.
И верится — привольный взмах,
полет, паренье!
А наяву — как снег в руках -
стихотворенье...

МЫ

Средь рискованных высот
и меж гибельных глубин
переходим время вброд -
любомудрствуем, глупим.
Но и вьюг апофеоз -
не бездомье нам, не гроб:
мы сияем ярче роз,
нагишом валясь в сугроб.
И в странноприимный рай
нас ведет не голубок,
а стакан, где через край —
спирта пламень голубой.
Трон кому, кому — костер,
нам — бескрайние леса,
страшных братьев и сестер
нелюдские голоса.
Нам на бедность — соболя
и пространство без границ.
Нас не прожует земля,
вран не выклюет глазниц.
Мы земная персть и соль —
сатане в глаза щепоть
брошенная исподволь.
Кто мы? — Ведает Господь.
Мы железный хлеб едим, —
нас железом не убить.
Наше царство — Третий Рим,
а четвертому не быть!

КОМЬЯ ГЛИНЫ

1.
О, не гляди печальными очами,
отчаясь, в очарованную ночь,
где фонари початыми свечами
час отреченья чают превозмочь.

О, не зови отрадную погибель,-
ты ей пропела лучшие стихи.
В раскаяния раскаленный тигель
кидай черновики судьбы — грехи.
Холодных стен постылого жилища,
как камня философского, коснись
и золотом, в грязи зарытым нищим,
ты Богу неимущему приснись.
2.
Мне осталась, должно быть, одна дорога -
монастырская, под “кирпич”.
Пусть меня натаскают всерьез на Бога,
как охотники — псов на дичь.
Если дух, как нюх, обострен чрезмерно,
свой же смрад ударяет в нос:
на распад обреченное пахнет скверно,
как в стекле вода из-под роз.
Будет мне из пыли келейной платье,
хлеб из зерен Христовых притч,
для душевных услад — на стене распятье,
а для плотских — ременный бич.
3.
Сколько могла я стерпеть страданья,
столько было его даровано мне.
На Голгофе Господь назначает свиданье
возлюбленным грешным своим, зане
Он Собственной кровью пречистой в книгу
вечности нам вписал имена.
Внимая Христову предсмертному крику,
смерть ужаснулась. И вот — весна.
Время взросленья. И всяк по силам
получает крест, чтоб потом в раю,
как Евангелие, световым курсивом
дописать недостойную жизнь свою.
4.
Смерть — голубые объятья неба,
светил влюбленных воскресный хор,
световая плоть трудового хлеба
и крылатой вечности детский взор.
Ад — человеческая жестокость
и самонадеянность, узкий ум,
вмещающий лужу, а мнящий — пропасть, -
госпожи Инквизиции верткий грум.
Суд — золотое сеченье Слова:
любящим — Царство, безлюбью — тлен, -