Письмо из Томска

Руфь ТАМАРИНА*

***
Метет мохнатая метель —
вся проволока в сережках...
Я вдоль барака в тишине
протаптываю стёжку.
А в небе розовая ночь.
А в небе — будто мельница
весь снег решила истолочь —
он стелется метелицей.
В такую б ночку забрести
вдвоем да в лес дремучий,
где все заметены пути
и ели, словно тучи.
Холодной розовой щекой
твоей щеки коснуться
и в сердце ощутив покой,
беззвучно улыбнуться...
Улыбки не увидишь ты —
лишь задрожат ресницы,
из млечной снежной высоты
снежок на них садится.
Они, как бабочки, легки
и тяжелы, как пчелы,
когда опустошив цветки,
они слетаются в летки
с гудением веселым...
Как хорошо в такую ночь,
когда нежна метелица,
свою мечту не превозмочь.
А снег все мельче мелется...

1952 г.Кенгир,Степлаг

ОЛИВЫ В БАЛХАШЕ

У нас цветут оливы... Это странно —
от Балхаша Эллада далеко.
И в запахе душистом их и пряном
легко мечтать и дышится легко.
Ночами глухо громыхают грозы,
а в час июньской полночи степной
край ночи, будто в Подмосковье — розов.
Наверно, в небе так везде весной.
А я тоскую горше и пристрастней
от запаха душистого олив,
хоть знаю хорошо: тоска напрасна —
ведь точно так тоскуешь ты вдали.
Крепясь, я вспять гоню тоски приливы,
но ветер вновь нахлынет, и опять
от запаха медового оливы
о счастье начинаю тосковать...

Июнь 1956 г.

ПОСЛЕ СТЕПЛАГА

1
Я буду плакать и слезу глотать,
и завихреньям слов чужих завидовать —

куда, когда вы сгинули, года?
А кто-то улыбнется мне язвительно.
А кто-то скажет — “рифмам и стихам
совсем иная молодость положена...”
Но что известно, равнодушным вам,
о том, что сердце годами изгложено?
Что годы, годы были сухостоем,
что буксовали годы на ходу;
что даже дружелюбному застолью
не оживить засохшую беду?
И только слезы, горьким ливнем хлынув,
когда стихи товарища прочту,
вновь на мои ладони сердце вынут
и так оставят — людям на виду...
2
Ax, поэты, всем вы открываетесь,
сердце на ладони положив.
Прямо с кровью сердце отрываете
в паутине пленок, вен и жил.
И лежит комочек обнаженный
на ладони — аленьким цветком.
Зноем и морозом обожженый —
маленьким упрямым кулаком.
Резкими пульсируя толчками,
сердце обнаженное живет:
медленные капли — точат камень,
жаркие — слепящий точат лёд...
3
Мне судорога плача сводит плечи —
скажите, отчего я горько плачу?
Ко мне приблизился спокойный вечер,
на поводке ведет с собой удачу.
Но слезы наплывают на глаза
волной соленой, сладостной и горькой,
хоть мне никто худого не сказал,
и не подали вместо хлеба — корки.
А, может, ЭТО — как с мороза дрожь
в натопленном жилье у красной печки?
И скажут люди: заново живешъ, —
живи и радуйся по-человечьи...
Конечно так!
Конечно — только так!
Не ставь слезам живительным плотины.
И молодость придет к тебе тогда,
хотя и в преждевременных сединах.
И сердце на ладони положив,

* Руфь Мееровна Тамарина,1921г.р., окончила Литературный институт в 1945 году, участница Великой Отечественной войны. В 1948г. была репрессирована в Москве и приговорена ОСО КГБ к 25 годам ИТЛ, отбыла в Степлаге 8,5 лет, в 1956 г. - реабилитирована и осталась жить в Казахстане.
Автор 11 книг, изданных в Алма-Ате. Двенадцатая, документальная повесть “Щепкой - в потоке...” вышла в Томском издательстве ”Водолей” в мае 1999г. с помощью Томского общества “Мемориал”. Член ССП с 1966., член Союза российских писателей /СРП/ с 1996г. Живет в Томске с 1995г.