Анатолий ВЕРХОЗИН

...ОН ЖЕ И НАШ ЧЕЛОВЕК

Один из телефонных звонков с утра был такой.
— Слушаю, Токарев, — называюсь кому-то.
— Здравствуй, Павел Степанович. Каминская беспокоит. Как жив-здоров?
Каминская — старший следователь следственного отделения при городском райотделе милиции.
А о себе — я тоже старший следователь, но следственного отдела областного УВД.
После предисловия — к самому разговору.
— Что звоню, Паша? Есть у меня подследственный, из арестованных, знает тебя по твоей прежней работе с заключенными, отбывал при тебе; вчера он обратился с просьбой: передайте Токареву, пусть меня дернет на беседу. Зачем?— спрашиваю. Говорит, имеет, что сообщить тебе. Правда, а о чем конкретно — содержания не раскрывает, всего лишь сказал: сообщение для Токарева ценно, оно по такому-то его уголовному делу. Надо нам, Паша, встретиться, подробней по телефону не будем. Я сегодня ближе к обеду собиралась к вам в управление, забежала бы к тебе. Что скажешь?
— Не знаю, Николавна, застанешь ли меня, как он, мой день, выстроится? А если так: я на минутах еду почти в твой край, давай к тебе заверну? Ты никуда в ближайший час?
— Никуда. Договорились.

Райотдел милиции. Иду к Каминской. Коридор следственного отделения. По левой стороне — двери, двери кабинетов, по правой — окна.
Присутственное место; довольно людновато.
У следователей первая половина дня наиболее людное время.
Какими бы допросы ни были — легкий, трудный, — а в общем и целом это работа — никакая другая тебя в твоей суете так не изматывает. Поэтому и предпочитает наш брат побольше вызвать и допросить на дообеденную голову.
Я сегодня одет не в форму, в штатское, обычным посетителем шагаю.
Обращаю внимание на немолодую женщину: сидит между кабинетом Каминской и соседним. Сейчас пройду ее. Тяжело огрузнув сидит. Промокает глаза платочком. Сколько скорби от нее! Прилично одетая. На полу у ног полиэтиленовая сумка, а в ней видны бутылка с молоком, кастрюлька. Наверно, испросила разрешение у следователя покормить кого-то своего, арестованного.
Стучу в кабинет.
Каминскую нахожу несвободной. Допрашивает. Молоденький какой-то перед ней.
— Павел Степанович, посиди подожди пять минут. Закончу вот с Воробьевым; отдам его конвою. Буквально пять минут. Газеты свежие, — она кивнула на подоконник.
Другого следователя, сидящего в этом кабинете, где-то нет.
— Хорошо, хорошо, — говорю.
Подхожу к окну. Створки открыты. Газеты не трогаю — лучше перекурю.
Окно выходит во двор. Второй этаж. Пасмурный августовский день. Небо низкое, мглистое, с черно-синими мазками.
Стояли жаркие дни. А сегодня радио обещало дождь. И, похоже, обещанию сбыться.
В кронах яблонь — во дворе их несколько, старых, развесистых — чирикают воробьи. Возбужденно чирикают. К дождю?
Звонкий гам чириканья и запальчивая щелкотня пишущей машинки. Надо мной, этажом выше, — секретарь-машинистка. По тому, как слышно, там тоже открыто окно.
Давно я знаю Каминскую. С первого года своей работы. Это восемь лет уже. Тогда я был оперуполномоченным

* Разбойные нападения на граждан

колонии. Так сказать, кумом у зэков. Здесь в городе колония. Однажды появилась Каминская у нас в оперчасти. Понадобилось допросить ей заключенного. Начальник оперчасти велел мне, пока она допрашивает, побыть с ней: женщине одной в мужскую зону — нельзя, опасно. К тому времени она была уже капитаном, зрелым следователем. Я первоклашкой слушал ее допросы — мотал себе, как настоящие следователи допрашивают.
То, что она не выросла в начальники, так и остается следователем райотдела, давным-давно майор (это ее потолок) — убежден: только потому, что — женщина.
К этим годам — а я уже не один год тоже следователь — мы с ней стали хорошо знакомы. — Все. И весь твой протокол, — проговорила Каминская.— Слушай, прочту.
Я оборачиваюсь. Парень сидит и невидяще смотрит в сторону телефонной тумбочки. Внешне безразличный, безучастный, даже скучный. На заговорившую Каминскую не взглянет.
— Ну, на первой странице твои установочные данные, а на второй, а на второй... “От дачи показаний категорически отказываюсь. Причину отказа не желаю объяснить. Мною прочитано. Записано верно”. На, расписывайся, — кладет перед ним протокол и авторучку.
И следом сняла телефонную трубку, набрала номер.
— Каминская. Посылай ко мне конвой. Я закончила с Воробьевым, возвращаю.
А ее Воробьев и глазом не повел на протокол. Каким сидел, таким и сидит.
— Эй, Слава. Что, линию свою продолжаешь?
— Я не буду расписываться, — не повернув на Каминскую головы, заявляет он твердо и спокойно. Голос чистый и с юношеской хрипотцой.
Молодым-молодой. Вельветовая куртка, джинсовые брюки. Темные в кольцах волосы.
— Написала я правильно?
Взглянул наконец-то на своего следователя: глаза спокойные, холодноватые.
— Правильно.
— Продолжаешь марку держать? “Не буду расписываться”...
— Был же у нас разговор.
— Ну, майся дурью, — она возвращает к себе протокол, пишет, вслух произнося: — От подписи отказался. — И дооформляет протокол, закончив своей подписью.
— Что у него за вина? — любопытствую.
— Сто сорок шестая.* Группа. Под десяток эпизодов.
Вольно-невольно вглядываюсь в Воробьева. Воображаю его разбойником. Симпатичный на лицо разбойник. И по-девчачьи симпатичный.
— Чем вооружились, идучи на дела?
— Ножами. И у него, у Станислава, руки в крови...
— А что, партизаном ведет себя? И не боится, что суд ему за такое поведение вломит больше?
Воробьев — на самом деле? или рисовка? — равнодушным остается к нашему разговору; невидяще обращен к телефонной тумбочке; посмотреть на него — скучновато малому.
— Его подельники, не в пример ему, дают признательные показания. Он знает об этом, очные ставки уже были. И какой же бы смысл партизанить? Но... Видишь ли, хочет иметь в своем активе: на следствии в несознанку шел. Планы у вьюноши знаешь, какие? И дальше блатовать, теперь — там, на зоне. Хочет достичь в будущем звания — вор, вор в законе.
— У вас своя жизнь, у меня своя... — сказал он в пространство перед собой.
— И хоть кол ему на голове теши! — в сердцах восклицает Каминская.
— Не начинайте... — с заносчивой улыбкой Воробьев взглянул на нее.
В кабинете появились два милиционера.
Конвой.
Он встал. И как-то уж сразу, четко заложил руки назад.

Скачать полный текст в формате RTF