Илья ФОНЯКОВ

ТРИ СОНЕТА

ГОРОД

Санкт-Петербург, а по простому — Питер,
А если сокращенно — СПб.
Сегодня снова тройка этих литер
К твоей приштемпелевана судьбе.

Высвечивает память, как “юпитер”,
Фронтон. Портал, афишу на столбе,
Обшлаг лицейский, Блока черный свитер,
Мандат ЧК, повестку ГБ,

Мозаику на улице старинной
Большой Зелениной, кривой и длинной,
На высоте шестого этажа,

Флажки на реях флотского парада,
Медаль “За оборону Ленинграда”
На грязной куртке старого бомжа…

СОНЕТ О ЦВЕТАХ

Цветочный рынок. Розовая роза
Пленительна, как дева в неглиже.
Помедлишь, заглядишься — и уже
Отскакивает будничная проза.

А там, в подъезде, Коля-мафиозо
Живет с семьей на третьем этаже.
Стальная дверь, как будто в блиндаже.
Охранника расслабленная поза.

Но пристальность прицельная в зрачке
И телефончик сотовый в руке.
Босс в “мерседесе” приезжает сером.

Ребята замирают на постах.
— Кем был он прежде? — Бедным инженером!
— На чем он сделал бабки? — На цветах!

***
А, может, хватит плакать о народе,
Сочувствовать ему и сострадать?
При всякой власти, при любой погоде
Все от него — и зло, и благодать.

И комиссар в ЧК, и поп в приходе,
Подвижник и палач, судья и тать,
И хлыщ, одетый по последней моде,
И тот, кто просит денежку подать,

И ты, и я — все суть его личины,
Все из одной клокочущей пучины,
Из темной и бездонной глубины.

Он сам себя казнит, клянет и славит,
Он сам собой как может, так и правит,
И что тут привнесешь с стороны?

г.С.-Петербург
№5-6, 1997 г.

Николай САВОСТИН

КОНТРОЛЬНЫЙ УЛЕЙ

В прибое цветения пчелам разгулье,
День зноен и липовым цветом пропах.
На улочке пасеки крайний из ульев
Приподнят слегка на контрольных весах.

Весы, что обычны под крышей амбара,
Где бочки, мешки, —
неожиданны здесь.
Попробуй с их помощью грамма нектара,
Добытые шустрыми пчелами, взвесь.

Но как подскочило весов коромысло
От тяжести вольного промысла пчел.
Орудуя гирями,
пасечник в числа
Секреты цветения не перевел.

Как шатко, как все переливчато в мире.
Уж ночь, а закат не уймется никак.
И этот, стремящийся с помощью гири
Вселенную уравновесить, чудак.

г. Кишинев
№5-6, 1997 г.

Юрий КОЛКЕР

СЕМИДЕСЯТЫЕ,
ПРОКЛЯТЫЕ...

***
Семидесятые, проклятые...
Здесь ласточка не вьет гнезда.
Погибли существа крылатые
От ужаса и от стыда.

Самодовольные, смердящие...
Пустоты, затхлость и застой.
Что делать музе в этом ящике?
Как выжить честности простой?

Как солнечной скупою ласкою
Согреться веточке живой?
В соседстве с желтой, типографскою,
Коричневеющей листвой?

Все ж мученица из Елабуги
Хоть в том счастливей нас была,
Что этих дней цвета и запахи
прозрев, до них не дожила.

***
Еще ты полон этим днем холодным —
Но счет закрыт: твой труд, твоя печаль,
Все то, чем был ты пред лицом Господним,
Занесено на вечную скрижаль.

Нет корректуры для последней правки,
Обмолвки не искупишь кровью всей,
Приходит ночь, и ангел очной ставки
Является над совестью твоей.

г. Лондон
№5-6, 1997 г.