Елена СЕМЁНОВА

***
До того, как сгорю в аду,
я однажды проснусь в саду.

Будет каменное крыльцо,
и на левой руке кольцо
обручальное сдавит плоть.
Я проснусь и пойду полоть
по росе, в холодке, в наклон.
Утро, чистое, как стекло,
ляжет светом на мой закат.
Я однажды вернусь назад.

Будут кроны стонать в грозу,
и варенье кипеть в тазу.
Будет яблочный звездопад
колотить в черепичный скат.
Будут овощи в подоле...
Я умру на своей земле.

Перед тем, как сгореть в аду,
я однажды проснусь в саду...

***
Смерть кочует по стране
на слепом коне.
Мы живём спина к спине,
словно на войне.
Страх ума не бередит.
Верный переплёт
чёрных крыльев позади
нас с тобой спасёт.
Перейдя любви земной
светлые мосты,
мы укрылись за стеной
влажной темноты.
Твердокаменная плоть
духа твоего
есть души моей оплот —
больше ничего.
Не поднять тяжёлых век,
слишком сон глубок.
Я — уже не человек,
ты — ещё не бог.
Как родства апофеоз,
как предел мечты,
одиночество всерьёз:
только я и ты.
И за счастье жить во сне
и сгореть в огне,
мы стоим спина к спине,
словно на войне.

***
Девочка в дедовом кресле, с поджатою ножкой,
с книжкой, с приютскою стрижкой, с лохматою
кошкой.
(Ах, геометрия детства — колено и локоть.
Оба — остры и разбиты).
Она одинока.

Дед между строк молчаливо на внучку косится.
Ногтем подпиленным изредка метит страницы.
(Ах, геометрия старости — лысина, стёкла.
Круг замыкается смертью).

Ему одиноко.

Бывший ЗэКа и дитя середины застоя.
В их разобщённости столько тепла и покоя,
чудо неясного сходства и тайная жалость.
Знать бы тогда, как немного им вместе осталось...

СЕМЬЯ

Империя на девятнадцати метрах.
Державная поступь владыки и мэтра.
Невинная лесть белокурых вассалов
и кот аскетичный, не нюхавший сала.

Здесь пахнет грехом, табаком и минтаем.
На чем она держится — сами не знаем,
четыре астральных неведомых тела.
Того ли хотел ты?
Того ли хотела?

Мы знаем — империи склонны к распаду.
Я помню империю в ночь снегопада:
сопящий наследник, стреноженный снами,
сугробы постели, согретые нами,
и томная кошка египетским телом
искру высекает:
— Того ли хотела?

Нас разные боги клонят над страницей.
Нам разные черти метут половицы.
Нам разные люди заполнили душу.
Недаром ночами становится душно
и ты одеяло срываешь, как память...
Усни, император — ты с нами, ты с нами!

Усни, гладиатор — окончена битва.
С тобою бессонная наша молитва.
С тобою любовь — нерушимый треножник:
дитя из капусты,
жена из наложниц
и черная кошка, неверная сердцем,
как символ незыблемой власти имперской.

Нас время спаяло незримым припоем.
Мы — стяг над тобою!
Мы — меч над тобою!
Мы самое грозное войско на свете —
животные, женщины, малые дети.

А ты сомневаешься —
все до поры.
Империя катится в тартарары...

г. Красноярск
№4-5, 1998 г.