Мертвяк, сказал кто-то, пошли, Жека, не х... мертвяка колотить.
Занудный протокол насчитал потом тринадцать ножевых ран. Вы даже не пробовали бежать, пенял жертве капитан милиции Токарев. Дивнов умело сдерживал хохот: как бежать, если познал коалу? как применишь, если познал до конца? как объяснишь людям такую простую вещь?
Через пять лет он снова оказался в больнице, и тогда это произошло. Ему выпал рак. В третий раз он задумался о коале. Опять смеялся, выбирая прежнее. Он верил, что не сломается в третий раз.
Решение пришло, когда Дивнов умирал. Процесс затянулся, сомнение росло. Однажды он вдруг почувствовал, что вечера уже не увидит, обрадовался, а потом колебнулся, а потом предал. Шевельнул сознанием. Стал бессмертным и обрел то, чем располагает один Господь.
От нас он ушел... Что ему делать с нами?

г. Красноярск

ДиН память

Николай ОГАРЕВ

(Из материалов лондонского издания “Дум” 1860 года)

***

Памяти Рылеева

...Везде шепталися. Тетради
Ходили в списках по рукам.
Мы, дети, с робостью во взгляде,
Звучащий стих свободы ради,
Таясь, твердили по ночам.

Бунт, вспыхнув, замер. Казнь проснулась.
Вот пять повешенных людей...
В нас сердце молча содрогнулось,
Но мысль живая встрепенулась,
И путь означен жизни всей.

Рылеев был мне первым светом...
Отец! По духу мне родной -
Твое названье в мире этом
Мне стало доблестным заветом
И путеводною звездой.

Мы стих твой вырвем из забвенья,
И в первый русский вольный день
В виду младого поколенья
Восстановим для поклоненья
Твою страдальческую тень.

Взойдет гроза на небосклоне,
И волны на берег с утра
Нахлынут с бешенством погони,
И слягут бронзовые кони
И Николая, и Петра.

Но образ смерти благородной
Не смоет грозная вода,
И будет подвиг твой свободный
Святыней в памяти народной
На все грядущие года.