Виталий НАУМЕНКО

Из “ПЕТЕРБУРГСКОГО ДНЕВНИКА”

***
Ни облики животных на брегах,
ни пресловутый Всадник Медный
не говорят, что ты такой же прах –
средь площадей –
              немой и незаметный.
Лукавые! – они-то в вечном сне
              узнали цену вечной жизни,
но пробужденье радостно лишь мне,
покуда я в своей отчизне.
Так я проснулся здесь,
              и руку мне пожал
              интеллигентный ветер,
так я на родину от родины бежал
и не заметил…

***
Я заперт на Невском, не знаю Невы,
а если бы знал – все равно.
Уже безысходно приравнен к живым
и к мертвым чертою одной.
А что за чертою, за страшной прямой
– об этом мне ветры поют
И прячутся вновь за могучей спиной
царицы, назначенной тут.
…А если устанешь, захочешь свернуть
— от жизни и смерти свернуть,
То наверняка в беззащитную грудь
ударит волна, не забудь.

***
На позыве “маяка”
из пустоты, из ниоткуда
выныриваешь, — и слегка
поправив радио, как чудо
простой воспринимаешь свет
с таким замесом ленинградским,
и ничего дороже нет,
чем воздух розовой окраски.
Смотрю на время: семь утра,
и нетревожное сиянье,
добравшееся до угла
на бледной кухне мирозданья.

***
Себя во встречных узнавая,
но не осмеливаясь их
окликнуть (даже из трамвая),
в уме вымарывая стих,
от ветра утреннего ежась,
пересекая город вброд,
идешь – на всякого похожий,
никто тебя не узнает
закономерно. Стих блестящий,
уже записанный в блокнот,
еще блеснет как настоящий,
когда в последний раз блеснет.

***
Сумасшедший певец на Дворцовой –
Он поет за отдельную плату
И стучит костылем узловатым,
Плача в песне своей образцовой.

Потому что без слов и мотива
Получается тоже красиво,
Перед носом его перспектива –
Уводящая в небо стезя.
Слышу чувством шестым или сотым,
Будто ангел ответствует: “Что ты!
Я нарочно препятствую взлету,
Не мечом, а молчаньем грозя”.

***
Народ гуляет, не переставая, —
не зря придуман праздник для него,
и мы с вином дешевеньким гуляем,
следя полет пичужек над Невой.
И что же в этом, граждане, плохого,
что мы во всем такие же, как вы?
Ведь эта наша массовость – основа
для общей нехладеющей любви.
Смотри, салют! – ты протянула палец,
чтоб убедить в услышанном меня,
и падали огни и рассыпались,
внутри воды по-разному звеня.

***

П. С.

На стогнах
в виртуальном Петербурге
уж вечер или ночь
— не все ль равно?
злой мещанин,
себя зовущий “бюргер”,
спешит себе
в немецкое кино.
Отравленный
немецким автостопом,
в совдеповской
печальной кутерьме
он умер бы,
и желтая Европа
над ним бы
улыбалася во тьме.
А нам здесь,
как обычно, очень плохо.
Но не вполне.
И каждою весной
уходит, как там бишь ее? –
эпоха,
на стыках лязгая
увечностью вставной.

г. Иркутск