Гамлет АРУТЮНЯН

КОМАРИННЫЙ
КЛАВЕСИН

***

Сергею Лузану

На олимпе таежного солнца
Комаринный расцвел клавесин.
Самурайская поступь японца
Или ненца, ведь Бог-то один.

Все он знает. Не всех забывает.
Вон таймени стоят у рключа.
А вода все в реке убывает,
Так всегда убывает свеча.

Да и ключ тот потом пересохнет.
Не останется даже следа.
Так бывает, все в мире оглохнет.
Лишь блеснет среди камня слюда.

Самурайская поступь японца
Или ненца… А Бог-то один.
И осушена фляжка до донца,
Как в эпоху суровых годин.

Только к вечеру сядь у оконца
И природу послушай один.
На олимпе таежного солнца
Комариный расцвел клавесин.

ПРО ДЕДА

Александру Бердникову

У бабки Матрены на старости лет,
Прижился сухой и расхристанный дед,
Который нуждался в уходе и ласке,
А раньше он плавал до самой Аляски.
За словом в карман не спешил он как-будто.
И байки травил про лихие Бермуды.
Когда ж замечал – заскучала Матрена.
Вворачивал мат, по морскому ядреный.
И ну заправлять про шторма и про бури,
Про то, что японца пришлось караулить.
А звали японца того Ямато.
При нем передатчик… Понятно за что?!
У нас никого, ни за что не сажают.
Матрена: — Ну, полно. Изба вон ветшает.
Ты лук прополи, да свинью попроведай!
А дед: — Не могу. К океану уеду.
Он шел по двору, как по палубе шаткой,
Щетиной оброс, удивлялся лошадкам.
Их грустным глазам и гривам длиннющим,
А в мыслях был там, на своем “Стерегущем”.
И все бормотал, что погода не та…
А волны нещадно лупили в борта.
Сухой и поджарый, в лихой бескозырке,
Что еле держалась на самом затылке.
И кубрик матросский. И даль вкруговую.
Такой вот неброский, попал в “мировую”…
А нынче мотался с Матреной у грядок,
В надежде создать мало-мальский порядок.
И только командовал бабке простой,
Что справа по борту осот с лебедой.

***

Я увидел “дело” мамы.
“Дело”, серое, как пепел.
Мама в жизнь брела упрямо.
Оглянулась, всюду север.

Незабудки, незабудки –
“Не забуду мать родную”.
Крови сгустки, жизни сгустки
И тоска лишь вкруговую.

В тех бумагах – серых, серых,
А когда-то ведь зеленых.
Жизнь в казенных серых стенах
Заключенных, заключенных.

Здесь еще жарки пылали,
Как цыганские мониста…
В подмосковных прячась далях –
Убегаешь от фашистов.

Убегаешь от бомбежек,
В брянских прячешься лесах,
Средь тропинок и дорожек,
Поборов девичий страх.

И тогда из всех расщелин –
Слово “Сталин”, слово “Ленин”.
Сколь былиночек сломали,
Те кацо и генацвале.

Я увидел “дело” мамы.
“Дело”, серое, как пепел.
В жизнь, как мать, побрел упрямо.
Оглянулся, всюду север…

г.Красноярск