Петр Прихожан

Улыбка Сфинкса

Последняя хата

Ты видишь, какая толкучка у касс…
Родителей дети забыли.
Кому мы сегодня нужны, кроме нас,
и сами себе мы нужны ли?

Мутнеет источник, мелеет исток,
в воде проявляется запах…
Всегда наших предков влекло на восток,
потомков сдувает на запад.

Давно в деревнях не стучат топоры,
усадьбы полны лебедою,
погосты растут, и пустеют дворы,
и в воздухе пахнет бедою.

Печется картошка в горячей золе.
Дымок выдает адресата.
Живем… И пока мы на этой земле,
не будет сиротствовать хата.

***

Есть чистокровные породы:
болонка, пудель, мопс, шар-пей…
Породистые есть народы,
а в нас намешано кровей…
И от пришествия варягов
до нынешних бесславных дней
мы, русские, народ-дворняга
по сути истинной своей.
В какой угодно упаковке
непритязательный плебей
не поддается дрессировке.
Не поддается… Хоть убей!
Погрязшим в праздности и лени,
легко нам каяться, дабы,
упав покорно на колени,
немедля взвиться на дыбы.
Зато усвоили науку,
иных способную взбесить:
спешим протянутую руку
поцеловать и укусить.

***

Ранним утром роса на просторы упала,
еле слышно волна ударяет в причал,
отгорланила Русь на Ивана Купалу,
птицы бросили гнезда, и лес замолчал.

Наливается ягода, рожь колосится
на поемных лугах, оголенных под нуль,
отрастает отава, и люди в копицы
мечут клевер и мятлик… В разгаре июль…

Легкий ястреб по небу проходит лениво,
за полетом следит из травы коростель,
и за них, за обоих, волнуется нива
на обочине эры больших скоростей.

По росистому следу к песчаному броду
доберусь и, минуя прибрежную муть,

забреду по колено в прохладную воду,
чтобы солнечный блик с глубины зачерпнуть.

Здесь ходили коровы, и лошади пили:
на пологом откосе остались следы.
Мои детские страхи когда-то здесь жили,
на речном берегу, у текучей воды.

И сегодня с опаской взираю на берег,
хоть и знаю, что нечисти нет вообще,
но прогресс и языческий дух суеверий
до сих пор уживаются мирно в душе.

Уживаются так же, как сладость с горчинкой;
как с компьютером пот деревенской страды;
как небесные трассы с петлястой тропинкой
среди русских полей у текучей воды.

Сущность

Куда от сущности нам деться?
Ведь шило вылезет всегда…
За мной две клички ходят с детства
повсюду не разлей вода.

С годами я привык, конечно,
к неотмываемой смоле:
мне прилепили их навечно
давным-давно в родном селе.

Одно из прозвищ – Академик…
Его за то я получил,
что из ребяческих полемик
обычно с честью выходил.

Но за обидою малейшей
летело, словно снежный ком,
в лицо обидное – Кукеша,
равняя с местным дураком…

Первооснов своей печали
я переменой мест не смыл:
они по-разному звучали,
но сохраняли тот же смысл.

За мной, как срочная депеша,
они идут – звено в звене.
И “академик”, и “кукеша”
всю жизнь со мной, всю жизнь – во мне.

Очищенный от наслоений,
отмытый от словесных врак,
я и поныне – тот же гений,
как и все тот же я дурак.