весне шла на работу, попала под машину – занесло. Спасти не удалось. Он пытался повеситься. Откачали. Сначала направили к психологу, потом сюда... Знаете, немногих мне жалко, а этого жалко. Видно, что интеллигентный очень, добрый. Раз с собакой пришел – беспородная такая, некрасивая, – оставил у крыльца. К себе, говорит, взял, у нее ведь нет никого. (Заметьте – не у него, а у неё). А Надежда Ивановна как ляпнет: “Вы что, сумасшедший? Она же блохастая”... Следить надо за словами.
– А диагноз?
– Синдром навязчивой идеи. Ему иногда кажется, что он женат, жена учительница. А иногда осознает.
– Кстати, он и в школе побывал. Учительница тревогу и подняла.
– Бедняга. Наверное, совсем приперло. Да, как ни хочется, а контроль придется ужесточить... А цветы откуда? – Людмила Васильевна потянулась к трем пионам, лежавшим на краю стола. Они были еще свежие, только у одного из них надломилась и свисала на бок белая пышная головка.
– Да там же лежали, на площадке. Черт его знает, зачем захватил. Жалко. Людмила Васильевна повертела букет в руках, привычным жестом поправила дымчатую шаль, сползшую с плеча.
– Налейте в графинчик воды, если не трудно...

г.Ачинск

ДиН память

Николай ЭРДМАН

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Видишь, слон заснул у стула,
Танк забился под кровать,
Мама штепсель повернула,
Ты спокойно можешь спать.
За тебя не спят другие,
Дяди взрослые, большие.
За тебя сейчас не спит
Бородатый дядя Шмидт.
Он сидит за самоваром –
Двадцать восемь чашек в ряд, –
И за чашками герои
о геройстве говорят.
Льется мерная беседа
лучших сталинских сынов,
И сияют в самоваре
двадцать восемь орденов.
“Тайн, товарищи, в природе
Не должно, конечно, быть.
Если тайны есть в природе,
Значит, нужно их открыть”.
Это Шмидт, напившись чаю,
Говорит героям.
И герои отвечают:
“Хорошо, откроем”.
Перед тем как открывать,
Чтоб набраться силы,
Все ложатся на кровать,
Как вот ты, мой милый.
Спят герои, с ними Шмидт
На медвежьей шкуре спит.
В миллионах разных спален
Спят все люди на земле...
Лишь один товарищ Сталин
Никогда не спит в Кремле”.