Рафаэль МУСТАФИН

СОВРЕМЕННЫЕ
ЗАРИСОВКИ

ТРАДИЦИЯ

Навороченный “Мерс” с тонированными стеклами везет тележку свежего благоухающего навоза. На свою дачу, удобрение под картошку. А что одно горючее обойдется дороже, чем вся выращенная на участке картошка, это его мало волнует. Дед с бабкой сажали, отец с матерью сажали. А он чем хуже?
На подъезде к участку “Мерседес” долго буксует в глинистой почве, превращенной недавними дождями в непролазную грязь. Разворачиваясь у калитки, задевает крылом железный штырь и оставляет глубокую царапину. Сам водитель по уши вываливается в навозе. Но зато – сделал дело. Теперь можно пойти и вместе с братанами обмыть это дело.

ЗАЯЦ

Как-то зимней ночью я на председательском “Газике” возвращался из деревни. По сторонам мелькали заснеженные поля, холмы, перелески. Вдруг лучи фар выхватили из темноты крупного зайца-беляка, зачем-то выскочившего на дорогу. На мгновенье свернули рубиновые глаза, и заяц тут же припустил по дороге, далеко закидывая задние лапы. Шофер сразу оживился, – взыграла, видать, охотничья жилка – и поддал газу. Бешеная гонка продолжалась минут пять. Как ни быстро мчался заяц, а сердце машины все же выносливее, и она стала неумолимо догонять косого. Казалось бы, проще простого: один скачок в сторону, в глубокий снег, и жизнь его спасена. Но заяц, как заколдованный, мчался из последних сил в узком световом коридоре, не в силах вырваться из него.
Сидящие в машине принялись уговаривать шофера:
– Оставь... Не надо... Зачем он тебе? Раздавишь...
Шофер послушался, сбавил ход, выключил ненадолго фары, и заяц тут же сиганул на обочину.
Вот и мы, как тот заяц, сколько лет мчались в узком коридоре идеологических шор, не решаясь свернуть в сторону. Работали на пределе сил, бежали без оглядки, прижав уши. Пока не докатились до крайней черты. И теперь, когда фары притушены, с удивлением оглядываемся вокруг: и куда мы мчались, чему верили?

КЕРЕМЕТЬ

Об этом случае мне рассказали в деревне Куянково (Куян авылы) Парньгинского района Марий Эл.
Трое деревенских парней заготавливали лес для постройки дома. Поскольку вблизи деревни лучшие прямостойные сосны давным-давно вырублены (вот тебе и знаменитые марийские леса!), парни заехали в расположенную неподалеку священную рощу – Кереметь. Здесь марийцы собирались по священным, еще дохристианским праздникам, молились своим богам, украшали деревья пестрыми ленточками, кусочками яркой ткани, угощались (но спиртного не пили!). Одним словом, выполняли старинные язычес

кие обряды. Рубить деревья в роще Кереметь строго-настрого запрещалось. Парни знали об этом. Но уж больно хороши были рослые вековые сосны! Да и близко к тому же. Вот они и решились. У вас, мол, свой Бог, у нас – свой. Ни черта не будет!
Когда марийцы узнали об этом, сказали: Все! Больше вам на этом свете не жить! Кереметь такого не прощает. Парни только посмеялись.
Но не прошло и года, как один из них попал в автомобильную аварию и погиб. Через год внезапно заболел второй – до этого ничем не болевший, здоровяк, недавно отслуживший в армии. Лежал в больницах, лечился. Но врачи так и не смогли определить причину болезни, и через некоторое время он умер в страшных мучениях.
Прошло еще несколько месяцев, и третий лесоруб тронулся умом. Стал заговариваться, чахнуть буквально на глазах, не мог ни работать, ни вести нормальную семейную жизнь. Обратился к врачам, но они ничем не смогли ему помочь. Тогда он пошел к знахарке. Она ему сказала: Обратись к истинной вере! Молись Аллаху, соблюдай все требования ислама. Тогда вылечишься.
Парень стал ходить в мечеть, пять раз в день совершать намаз, держать уразу... Перестал пить спиртное – не брал в рот ни капли. Бросил курить. Людям старался делать только добро. И действительно вылечился. Встал на ноги, начал работать в школе, руководить художественной самодеятельностью. Сделался уважаемым, авторитетным на селе человеком.
Я вежливо выслушал эту историю, но не смог скрыть скептической усмешки. Такого рода мифов я слышал немало. Их охотно подхватывают, распространяют. Но на практике они чаще всего не подтверждаются. Спорить со мной не стали. Просто послали какую-то девчонку за этим человеком и познакомили меня с ним лично.
Его зовут Табрис. На вид – около сорока. Мягкая доброжелательная улыбка, внимательный, добрый взгляд. Работает аккомпаниатором при колхозном доме культуры, ведет в школе уроки труда и музыки. Организовал кружки художественной самодеятельности, которые не раз занимали призовые места на смотрах не только в районе, но и в республике. Он прихватил с собой баян (решил, что его позвали развлечь заезжего гостя), исполнял татарские народные песни и песни наших композиторов. Да так проникновенно, задушевно. Всю душу переворачивал.
Я пообщался с ним, поговорил о том, о сем. Но о случае со священной рощей расспрашивать не стал. А вдруг пробужу в его душе какие-то нежелательные воспоминания? Все вокруг его нахваливали. Зарплата – нищенская. А он и не требует ничего для себя, всего себя отдает служению святому делу. И в школе, и в колхозе за него держатся руками и ногами.
И все же – как объяснить этот случай? С точки зрения науки? Неужели простая случайность? Или подействовало внушение? Скорее всего – последнее...

ТРИ ПОКОЛЕНИЯ

Знаю Мухлису-апу много лет. Вся ее жизнь, можно сказать, прошла на моих глазах.
Обычная татарская женщина. Скромная, работящая. И собой пригожая. После сельской десятилетки работала на ферме дояркой. Муж – механизатор. Сначала жили хорошо, душа в душу. Построили на зара

Скачать полный текст в формате RTF