Николай ТУРБИН

РОДИНА МОЯ
ХОЛОДНАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Будду и Конфуция Бог призвал к себе в один год. Это случилось в 474 году до нашей эры. Шекспир и Сервантес умерли в один день – 23 апреля 1616 года. Солнце просматривалось через цветные стекла витражей, высвечивая все цвета радуги и 24 оттенка. Жители планеты Земля были на втором году жизни, если брать за отсчет космическое – комическое исчисление. Они были еще в том ползунково-беззаботном возрасте, что не знали, кто они и откуда.
Отец Небесный, будучи в веселом настроении, сказал, что обезьяны нашли их в капусте. Вообще-то, происхождение, детей мало волновало. Они дрались между собой, обследовали углы ясель, высовывались, насколько им позволялось высунуться, кушали и пачкали планету. И это жизнь?
Иногда они задавали такой вопрос. Их бессмертные души уже просыпались и подсказывали, что раньше они были взрослыми, были счастливы, творили, созидали, воспитывали... Это убаюкивало. Они были еще слишком малы, чтобы поверить, что раньше были Богами. Творцами Вселенных. Люди – это выродившиеся Боги. Их жизнь на Земле – сплошная импровизация. Спектакль, в котором все предусмотрено, но все непредсказуемо.
Полтысячи лет спустя, после Будды и Конфуция, Отец направил Иисуса Христа, еще через полтысячи – Мухаммеда. Они принесли Библию и Коран. Но алфавита и букваря к этим книгам еще не было. Дети рассматривали картинки, не понимая содержания...
Я проснулся в 3 часа ночи. Изба стояла на острове озера Дуровой. Электричка из Дудники отходила в семь утра. Но до полустанка “Тундра” три часа хорошего хода спортивным шагом или собачьей рысью. Полусонный, злой на себя, покидал в рюкзак сигов и хариусов, переплыл заливчик и спрятал лодку в мерзлотник. Проспать и опоздать... мать-перемать. Шел я, спотыкался и матерился. Родина-мать, строила коммунизм, на фиг он нужен, со страшной силой, не прикладая рук. И сейчас чего-то гоношиться, ускоряясь и напрягаясь. А я тут со своей рыбалкой, никакой ответственности...
“Совесть” замучила меня совсем. Она лежала в боковом клапане рюкзака. Налил стопарь, опрокинул, “совесть” засунул среди рыбин. Пошагалось легче. От озер начал подниматься туман, тропу застилало. Шел в “молоке”, как ежик в тумане. Тишина. Свистнула электричка. Это из города прошла. Значит, осталось ровно два часа хода. По тундре ходить – не диван давить...
Приснится же такое – Боги!
Справа, в тумане, замерцал лагерь “Сталинский приют”, там до войны в бараках содержались “боги” и строили узкоколейку.
Значит, иду верной тропой.
Главное – речку Косую перейти, четко по броду. В болотные сапоги черпанул – пиши песец. От Косой еще полчаса ходу в сухих сапогах. Солнце всю ночь

каталось по горизонту и теперь поднималось прямо передо мной. Куропатка с выводком по тропе бежит, дорогу не уступает, тоже на электричку торопится. Кыш, глупая птица, подожди, сезон откроется.
Что такое ходить по тундре – знает только тот, кто ходил по тундре. Шаг вправо, шаг влево – болото. Сапоги плюх-плюх, рюкзак бух-бух, мозги бэмц-бэмц, а комары – у-у-у-у-у.
Идешь по тундре – красота! Ты никого и тебя никто. В электричку только заполз, и началось...
– Да в мире столько грязи, что нужно по небу летать, чтобы не испачкаться.
– За проезд платите.
– Вот с этого и начинай.
Перед самым закрытием глаз, широко раскинувшись на узкой лавке, я вспомнил сон. Люди – это выродившиеся Боги. Вот это да! А то нас обезьяны в капусте нашли... Ну, спасибо Отец Родной, успокоил, – Коптил родной завод. Травил среду, кормил экологов.
– Ну, как тут у нас, здесь? – Бодро начинал планерку начальник.
– А здесь – чего? – По-утреннему похмельно подавал звуки старший среди равных.
– Ну-у... вообще, все. Как?
– Вообще-то, как всегда – никак.
Младшие по званию сопели, курили, мучились похмельем.
– Вот и ладненько, вот и славненько, – бодро заканчивал утренний развод начальник. Все облегченно вздыхали. Никто больше не сомневался, что сегодня пятилетку сделают в три дня.
Беден русский язык: “Я люблю жареную картошку. Я люблю женщину”. И не обогатишь. То ли дело у нас на производстве. Сколько нужно руды столько и обогащаем. Любую железяку возьми: хоть круть-верть, хоть верть-круть. Или возьмем промвентилятор. Включил – вдует. Переключил – отсосет. Потому что реверсивный. А расскажи такое филологу... Он хоть и шибко грамотный, но ничего не поймет, только матерится будет. И сомнением мучиться. Но новых слов для вентилятора придумать не сможет, гуманитарий потому что.
Хорошая у меня работа! В университете обучили, как мудро руководить народом: будь тверд с подчиненным и внимателен с начальством. Говори кратко, проси мало, уходи быстро. Заучив эти формулы наизусть, легким шагом ходил я по жизни, выковыривая ловкой рукой изюм из батона жизни. На производстве.
Но, существовала вторая жизнь. Семейная. Здесь все было круче и короче. Буду рождаться следующий раз, ни за что Россию не выберу. Только Европа и теплое море. Нет, Родина у меня хорошая. Добрая и ласковая Мать. С отцом большая непруха.
И что еще сделаю в следующее рождение, точнее – чего делать не буду – жениться. Никаких женщин. Куплю обезьяну. Научу ее готовить, стирать, мыть пол. И вот вам картина Репина: прихожу с работы, а в доме порядок. Не сердится, не ревнует, не ругается, только на люстре качается. От супружеских обязанностей свободен. Раз в году отвезу ее на случку с самцом-красавцем, а детенышей в зоопарк продам. Опять же прибыль.
Но это потом, когда в следующий раз на этой планете появлюсь. А пока что нужно эту жизнь хотя бы начерно прожить.

Скачать полный текст в формате RTF