Наверное, такая судьба уже сама по себе могла бы стать достойной внимания потомков. Однако нас притягивает в ней и нечто большее. Ведь первые десятилетия ХХ века, на которые пришелся творческий расцвет Олениной, были эпохой, когда вершилась подлинная революция в искусстве, в том числе сценическом. И она по праву сумела занять свое место в ряду великих реформаторов. Ей суждено было стать связующим звеном, мостиком между Х1Х и ХХ веком в русском вокально-камерном исполнительстве. Новаторские традиции Новой русской школы, с деятелями которой ее связывала личная дружба, принесла она с собой в 900-е годы, раскрыв перед музыкальной аудиторией бесценные кладовые Мусоргского. Безошибочно угадав потребность времени в этом самобытном русском гении, она сделала его знаменем своего искусства.
Мусоргский оказал решающее влияние на ее исполнительский стиль, в котором так органично слились на эстраде звучащая музыка и слово. Собственно, именно с Олениной-д'Альгейм жанр камерного пения становится явлением на русской эстраде, равновеликим оперному. Ее "Дом песни", ее вокальные вечера с неслучайным, художественно осмысленным подбором репертуара сделали этот процесс необратимым. А ее бескомпромиссное, не знающее ни расчета, ни выгоды, служение своему искусству, ее презрение к рекламе и другим суетным знакам отличия эстрадной звезды и по сей день могут служить примером для многих поколений вокалистов.
Хотя заметим в скобках: не здесь ли таится причина столь странного забвения, замалчивания великой певицы, начавшегося еще при жизни и длящегося после ее кончины? И все же хочется верить, что из этого поединка со временем Оленина-д'Альгейм выйдет победительницей и что ее час придет. Потому что именно сегодня, в эпоху тотальной коммерциализации искусства, уроки Олениной показывают, как важно удержать планку его высокой духовности, положив на это, если потребуется, всю свою жизнь.

ДиН стихи

Тамара ГОНЧАРОВА

***

Монахиня Дивеевской обители,
Прабабушка далекая моя,
Пусть никогда друг друга мы не видели,
И имени, к стыду, не знаю я.

Но в Радоницу - день поминовения,
Свечу поставив, за тебя молюсь,
И в эти грустно-светлые мгновения,
Быть может, смотришь сверху ты на Русь.

Дивеево, быть может, видишь дивное,
И келью, что опять населена,
И время, пусть не щедрое, но мирное,
Когда о Боге вспомнила страна.

И ты простишь ей годы разорения,
Как в день прощеный все прощают всем,
А вдруг придет мгновенье озарения,
И злобы не останется совсем?

Монахиня Дивеевской обители,
Прабабушка далекая моя,
Пусть никогда друг друга мы не видели,
Пусть имени, прости, не знаю я,

Но обращаюсь с просьбою извечною,
Коль мне несладкая досталась жизнь:
Ты за меня молитвою сердечною
Святому Серафиму помолись.

г. Красноярск