Марина САВВИНЫХ
ДОЛГИЙ ОПЫТ
ЧАША АНГЕЛА
1.
В людях долго ходил одинокий Ангел,
Пока не достиг Содома...
В деснице нес он горящий факел,
Застилала очи пути истома.
У врат ближайшего к заставе дома
Опустился он в пыль – и воззвал к прохожим...
Факел тут же погас. Но взялась солома
Под ногами пеплом, на мох похожим.
Он прекрасен был, одинокий Ангел,
По плечам его кудри волной лежали.
И свечение спекшейся в нем печали
Говорило о славном небесном ранге.
Сын хозяина вышел – глянул ревниво.
Заскрипели ступени – и вскоре ярко
Осветилось окошко под старой сливой,
Что нависла над крышею словно арка.
И к окну затворенному, к темной двери
Собрались содомляне, глазам не веря.
2.
Сквозь нечистые створки слюды оконной
Чей-то профиль просматривался туманно,
И сиянье живое главы склоненной
Отдавалось в деревьях ближайших... “Странно, –
Говорили в толпе, – он не ровня местным.
Кто сей – тайный богач, что хозяин ищет
Благосклонности в нем – на пути известном?
Или, может быть, просто красивый нищий,
Искупающий грех послушаньем честным?..”
На плечо водрузивши сосуд немалый,
Появилась хозяйская дочь из дома.
– Это ангел, – спросившим она сказала, –
Он пришел для всевышних искать Содома.
3.
И отправился каждый к своим пенатам,
Собирая мысли, как в кучу камни...
Ночью дождь – как на грех! –
шелестел над садом,
И на мокром окошке светились ставни.
– Хороша ты, девушка, дочка Лота,
Вместе с солнцем встаешь и звезду встречаешь
В беспокойстве труда... В чем твоя забота,
Что до утренней службы ты сна не чаешь?
– Как земля, господин, вся моя забота.
Слышишь? Овцы шарахнулись вдруг в загоне...
Может, хищник под яром вспугнул кого-то...
Все у Бога в руках... все – в Его законе...
– Что же, благоразумная дочка Лота,
Испросить для себя хочешь ты у Бога?
– Пусть останется мне лишь моя забота,
Да не знают грехи моего порога...
И сошла, по шатким звуча ступеням,
В тьму полуночи, сырости, сени, сада.
И откуда-то сверху чуть слышным пеньем
В дом проникла всевышних небес услада...
4.
Пламенела над миром звезда полыни...
Тяжкий свет расточался во все пределы...
Боги жаждали плоти – в прохладной сини
Все цветы дремали... и в них густело
Ожидание семени... Пахли травы
Тихой горечью мяты и чистотела...
Так питаются страсти чутьем отравы...
Так душа пребывает во власти тела...
И когда к окну приближался Ангел –
Там стояла Планета – как соль – нагая –
И – под выстрел – к обрыву неслись мустанги,
И веселые пули пели, вникая,
В суть вселенского замысла – это были
Две гитары, разъявшие мир на части,
Два пронзительных голоса, чада пыли,
Два вселенские демона... тени страсти...
И на площади белой – на стенку стенка –
Шли два черных – кипящих – девятых вала...
Над развалинах дня остывал фламенко,
И светился в потемках, как покрывало...
“Господи! отче мой! Пронеси – чашу
Мимо уст моих... а испить прикажешь,
Силы дай – сохранить нераздельность нашу...
И да свяжется то, что лишь Сам Ты свяжешь!”
Ночь подвинулась к западу...
постучали...
Хочешь, ангел, отведать моей печали?
ПИФИЯ
Мой голос – для тебя...
Пушкин
Мой голос излетел... дохнул... погас...
Мой свет иссяк. Душа остановилась.
И там, откуда истина явилась,
Влачится по камням дельфийский газ...
Мне все равно и страшно – на земле
Пройдут тысячелетия, покуда
Истреплется явившееся чудо
До паутинки, вьющейся в стекле
Полуденного марева – в июле,
Когда перед тобой, как в карауле,
Подобный мраку, встанет грозный Феб,
Неумолимо светел и свиреп...