Сергей Кузнечихин

ДУХАРИКИ И ЧУМАРИКИ

(из рассказов Петухова Алексея Лукича)

ГОЛУБОЙ ГОРОД

В институте не доучили, зато курс молодого бойца усвоить заставили. Сверхсекретную службу свою и подписку о неразглашении до смерти не забуду. Так что, извините, рассказами о ней порадовать не могу. Но одну военную тайну все-таки приоткрою — снились людям иногда голубые города — особенно перед дембелем, когда всем отделением решили отправиться на комсомольско-молодежную стройку. Была такая мода, чтобы не один человек, не три товарища, а, например, целый класс после выпускного вечера уезжал из Москвы в костромскую деревню работать на свиноферме. Радио все уши об этом почине прожужжало. И не приведи Господь, кому-нибудь из героического коллектива спасовать или заартачиться: забойкотируют и заклеймят с головы до пят. Наш замах был поскромнее, и в радиогерои мы не попали, да и с каких пирогов: москвичей в отделении не было, питерцев — тоже, а возвращаться в какой-нибудь Грязовец или Гаврилов-Ям не заманчивее, чем ехать на стройку. Оставалось выбрать — куда. Братскую ГЭС уже достраивали, Усть-Илимскую — только начинали. В одном месте романтика почти испарилась, в другом — ее было слишком много. Ходим, гадаем: перводан, другодан — путь не долог в Магадан, восьмерка, девятка — скучный город Вятка, одиннадцать, двенадцать — некуда деваться. Будь я один, без лишних разговоров отправился бы на Дальний Восток поближе к дебрям уссурийской тайги, но сержант наш, Борька Свешников, уговорил ребят не забираться в бескрайнюю даль, чтобы в случае чего, если не приживемся, оставалась возможность по домам разбежаться. Потому и путевки комсомольские не брали, чтобы в зависимость не вляпаться. Гадали, рядили, отмеряли, взвешивали, а выбрали металлургический комбинат на Южном Урале. У Борьки там заочница жила. Такие нежные письма писала, что если перед отбоем прочитать, не уснешь. Когда спор возник, он пачкой конвертов перед нами помахал и нагнал романтического тумана. У нежной заочницы и подруги должны быть похожие. А что гвардейцу главное? Чтобы его далекая и пылкая ждала. И купились романтики. И я, как тот монах, что за компанию женился.
Клялись, божились, а время пришло: у одного мать захворала, другому невеста ультиматум предъявила, у третьего — пятое, у пятого — десятое. Но семь человек все-таки собрались. И, конечно, не из тех, кто семь раз отме

ряет, прежде чем отрезать. Но опять же — семеро — как в кино.
Когда уже подъезжали, две тетечки сердобольные в вагон вошли, к нам подсели. Шанежками домашними солдатиков угостили. А услышали, куда мы нацелились, сначала замолчали, потом одна таратористей другой начали стращать комсомольцами, у которых комсорги конвоирами называются. Днем на этой стройке от газов задыхаешься, а вечером от страха дыханье перехватывает. Резня чуть ли не каждую ночь, а заработки все ниже и ниже. Короче, сплошные географические новости о комсомольско-молодежных стройках. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Агитация наоборот. На всякий случай спрашиваем, зачем сами там живут, если все так плохо. У тетечек благородное возмущение на лицах, они, дескать, из ума еще не выжили, но у одной младший брат непутевый, а у другой племянник забулдыга: погнались за длинным рублем да за квартирами обещанными, три года прождали и по три года заработали, одна радость — условно.
После таких шанежек Борька схватился за папиросы и нас в тамбур на перекур выманил. Кипятится, уговаривает не раскисать перед бабьими сплетнями. Мы осторожненько соглашаемся, не сказать, что перетрусили, но стали вроде как задумчивее.
Прибыли ночью. Выходим на перрон. Держимся кучкой. В любой момент готовы накинуть ремни на запястья и — спиной к спине. Осматриваем вокзал. Ничего подозрительного. Не без ханыг, конечно, а какой вокзал без ханыг. Самая, что ни есть, нормальная обстановка. И мы повеселели. А утром, уже спокойные и уверенные, поехали устраиваться.
Получили направление в общагу. Комендантша для начала принюхалась, потом заявила, что мест у нее нету, но ребята мы хорошие и временно поживем в “красном уголке”. Представьте себе огромную комнату, разделенную двумя рядами шкафов на три отсека: в боковых — кровати вдоль стен, в среднем — длинный стол со стульями. Военную казарму сменили на гражданскую.
В первый же вечер Боря собрался к долгожданной заочнице. Сапоги начистил так, что их

Скачать полный текст в формате RTF