варвары не умели. Прошло не так уж много времени, и на территории бывшей могучей Римской империи в свои права вступили “темные века” европейского средневековья.
В условиях сегодняшнего кризиса Россия ничего не добьется, если будет только “выживать”. И добьется блестящих результатов, если найдет точку равновесия новизны и традиций, интеграции мировых экономических процессов и национальных подходов. Так, как это сделала в тяжелое послевоенное время Япония, значительно обойдя в 50-60-е годы Америку, у которой брала уроки качества и высоких потребительских стандартов. Японцы приложили к новейшим технологиям управления качеством свое трудолюбие, национальную гордость, умение наслаждаться красотой и видеть прекрасное в малом и обыденном. Здесь и ищут ученые объяснение “японского феномена”, вослед которому в 70-е годы устремилась Германия.
Неужто находясь между Западом и Востоком, наша страна не сможет взять лучшее у того и другого? Это с ее-то колоссальным интересом к тому, что происходит “у соседей”! Российская культура всегда испытывала этот глубинный интерес к тому, чем жил мир и Европа. Он отчетливо виден в произведениях Пушкина, Казамзина, Тургенева, Толстого, Достоевского и других титанов философской литературной мысли России. И этот накопленный российским интересом опыт позволял нашему народу делать удивительные “культурные скачки” — в период крещения Руси, в “петровскую эпоху”, в наше время.
Может быть, все дело в “молодости” нашей нации, о которой так часто говорят сегодня ученые. В ней — исток нашего неуемного интереса к другим, нашей непредсказуемости, быстрого перехода из одного состояния в другое?
Другой вывод из моих размышлений таков — основной недостаток монетаристского подхода, характерного для нашего времени, в том, что он заслонил все остальные направления поиска выхода из кризиса. Он отвлек наше внимание от поиска точек опоры в других, не-экономических областях. В этом смысле в своей методологии он повторил марксизм ( более точно — большевизм), так же как последний сведя все к примату материального ( даже предельно материального — денег ) над духовным. Упростив наше культурное поле, сузив его, мы уменьшили свои ресурсы.
Общество переживает кризис, и мы отчетливо это понимаем. Но — что странно — никак не связываем “части” и сферы кризиса между собой, а следовательно, не пытаемся решить проблему наиболее комплексным путем. Сам я этим тоже грешен и только на четвертом году работы губернатором уразумел, что культура как отрасль ( в узком смысле слова) — это не просто общественное хобби, заполнение досуга, и даже не просто форма духовно-интеллектуального развития. Это ресурс общественной стабильности, формирующийся через осмысленность, через уверование, а, значит, и ресурс экономический. Увы, но интеллигенция края и страны активно помогала мне в моем прежнем заблуждении...

Николай ПЕРОВСКИЙ

МАСТЕРА

Шарманщик, трубочист или тряпишник,
точильщик или чистильщик сапог,
придите к нам из тех времен давнишних,
когда любой из вас был полубог!

Я вижу их, корявых, груболицых,
с веселой сумасшедшинкой в глазах,
в матерчатых потертых рукавицах,
в передниках, в халатах, в картузах.

В истоке детства, в солнечной излуке —
телеги и точильные станки...
Когда тебе, как в сказке, прямо в руки
ныряют рыболовные крючки!

Тряпишник! За старинный хлам и ветошь
тебе не жаль свистульки и волчка,
надев очки, ты «зайчиками» светишь:
как сослепу сойти с того крючка?!

Станок искрит, трясется с жутким визгом,
точильщик усмехается: — Не тронь...
А ты, мальчишка, искрами обрызган,
под огненный брусок суешь ладонь...

А чистильщик? А уличный сапожник?!
С повадкой и сноровкой циркача,
Какой уж там ремесленник — художник!
И знаменитость вроде скрипача.

Они всегда в порядке и в ударе,
они и есть твой двор, твоя страна.
О, запах кожи, ржавчины и гари!
О, дух махорки, пота и вина!

Я многое забыл или отбросил,
но, если жизнь — не ноша, а игра:
мой прикуп — мастера ручных ремёсел,
волшебных сновидений мастера!

г. Орел